– Черт с вами, я расскажу, – с сарказмом произнес он. – Только не думайте, что я когда-либо стану жалеть обо всем содеянном.

И он приступил к рассказу. Но его рассказ я поведаю в следующей главе.

Глава тринадцатая

Долинский продолжал лежать на полу, поэтому говорить ему было неудобно. Но никто из нас даже не подумал о том, чтобы приподнять его, так же как и не подумали мы перевязать этому мерзавцу рану на плече, что еще больше злило жестокого убийцу. Тем не менее, он начал свой рассказ.

– Вы уже знаете о том, что я рано остался сиротой и воспитывался в доме дяди, – Долинский выразительно взглянул в мою сторону. – Но Федор Степанович был кутилой и игроком. Мало-помалу, имение разорялось от карточных долгов. Нам постоянно приходилось перебиваться. Когда мне еще не исполнилось двадцати, дядя отправил меня на учебу в Саратов. Но вскоре я уехал оттуда. Пытался уехать в Москву, но это никак не получилось. Затем служил мелким чиновником в судебной палате. Слишком долго рассказывать всю мою биографию, да это и ни к чему, – он неопределенно мотнул головой. – Представляете мою радость, когда на службе совершенно неожиданно через мои руки прошло известие о том, что семейство Долинских должно получить наследство от умершей богатой родственницы. И половиной этого наследства должен был владеть не кто иной, как я сам, собственной персоной. Нетрудно понять, как я был рад этому, тем более если учесть, что всю свою жизнь я прожил человеком, мягко говоря, небогатым. Более того, рассудив, я решил, что все состояние должно остаться только в нашей семье. Зачем его делить? Если бы я женился на Софье Федоровне, то состояние стало бы общим, и имение снова поднялось бы на ноги.

Вот с такими намерениями я и отправился в дядюшкино имение, чтобы сообщить ему радостную новость. Каково же было мое разочарование, если не сказать злость, когда я узнал, что Соня ждет ребенка и собралась замуж. Слава богу, я успел рассказать о получении наследства только дяде. Мы вместе решили скрыть от Софьи Федоровны радостное известие на время. Я не знал, куда деться от охватившего меня негодования. Несколько дней я придумывал различные планы, как самому заполучить себе в жены Софью Федоровну. Но, к сожалению, ничего более или менее приемлемого на ум не приходило. И тут вдруг вы приглашаете нас к себе на ужин, – Долинский махнул головой в сторону Артемия Валерьевича.

– Да, я пригласил вас с целью обсудить предстоящую свадьбу, – согласился Бушков. – Если бы я знал, чем все это обернется.

– Глупец, – усмехнулся Долинский. – Вы даже не представляете, какая радость меня охватила, когда вы вызвали Волевского на дуэль. Этим вы практически подписали себе и своему сопернику смертный приговор. Посудите сами, по моим расчетам, один из вас обязательно бы убил другого, а с оставшимся в живых расправиться было бы проще простого. Так оно и получилось. Вы убили Волевского, а я, само собой, выстрелил в вас. Жаль только, что вы оказались таким живучим, – в голосе убийцы не слышалось ни малейшего раскаяния. – Дядя, признаться, был в ужасе от моего поступка. Естественно, мне ничего не оставалось, как раскрыть «любимому» родственничку все свои планы. При этом, несомненно, я пригрозил ему, что если он расскажет обо всем полиции, то его тоже арестуют вместе со мной как соучастника преступления. На том и порешили.

– Вы скинули тело Волевского в реку, – мои слова скорее были утверждением, нежели вопросом.

– Да, чтобы скрыть следы, мы с Федором Степановичем дотащили Волевского до реки и сбросили туда. Однако вот этого, – он кивнул на Артемия Валерьевича. – Его нам утопить так и не удалось, так как за деревьями совершенно неожиданно послышался гул голосов. Единственное, что мы успели в спешке сделать, так это прихватить с собой два пистолета да увести лошадей.

– Наверняка это были крестьяне, – догадалась я. – Только вот почему они не нашли вас, Артемий Валерьевич? Странно, они нашли пистолет, но не обнаружили вас.

– Не знаю, возможно, они или не заметили меня, или, обнаружив пистолет, повернули и пошли своим путем, ведь я не подавал никаких признаков жизни.

– Черт бы тебя побрал, – снова чертыхнулся Долинский. – Если бы ты умер, никто бы ничего и не узнал.

– Рассказывайте дальше, – перебила я его.

Долинский скорчился и попытался перевернуться.

– Поднимите меня. Я не могу разговаривать лежа, – слабым голосом попросил он.

Артемий Валерьевич подошел к нему и рывком посадил Долинского, облокотив его на стену.

– Итак, мы с Федором Степановичем вернулись в Воскресенское, все шло хорошо, пока однажды ночью я не застал своего дядюшку за весьма нехорошим занятием. Он писал донос в полицию, – продолжал повествование убийца. – Видно, никчемная совесть замучила старичка. Ха, он так испугался, когда я вошел в кабинет. Это было презабавнейшее зрелище. Взрослый мужчина прятался в кабинете, словно ребенок, пытающийся стащить из буфета конфекты.

– Я все видела и слышала, – проговорила я, хотя и старалась сдержаться. – И то, как Федор Степанович писал, и то, как вы выследили его.

– А, так барышня у нас еще и шпионила, – с иронией усмехнулся Долинский. – Тем хуже для вас, Катерина Алексеевна. Нет, не сейчас, конечно. Но подобное любопытство не послужит вам на пользу в будущем, – он как-то странно хмыкнул и продолжил: – После того, как я застал дядю за поклепом в мой адрес, он сильно напугался и начал просить у меня прощения. Я простил его, но сами понимаете, что с того момента мне стало ясно, так дальше продолжаться не может. Мой родственничек, будучи человеком весьма малодушным, в любой момент мог бы снова повторить свой необдуманный поступок. Необходимо было избавиться от него. Вот тут мне и помогла охота.

– Катерина Алексеевна, да вы просто гений, – Артемий Валерьевич бросил на меня взгляд, исполненный восхищения. – Все ваши догадки подтверждаются от начала и до конца.

– Какие еще догадки? – не понял Долинский. – А-а, милая барышня решила взять на себя обязанности сыщика.

– Это не ваше дело, – грубо отрезала я. – Это вы подбросили мертвого волка на пути лошадей?

– Я, конечно, – с самодовольным видом откликнулся Долинский. – Эх, и пришлось же мне потрудиться! Один ведь на волка ходил, и капкан сам ставил. А потом у егеря расспросил все. Правда, было сомнение, что чья-то другая лошадь, а не дядина, первой учует запах волка. Но меня это мало волновало. В конце концов, ведь все получилось именно так, как я и задумал. Хотя до сих пор не могу поверить собственному везению. Единственное, о чем я беспокоился, так это о Мохове. Чертов старикашка, и что его понесло ночью на конюшню? Жил бы себе спокойно, да горя не знал. Но, по стечению обстоятельств, он оказался свидетелем, а от свидетелей избавляются. Хотя убивать я его не собирался. Да он и сам бы умер от голода.

– Он настоящий дьявол, – прошептал мне на ухо пораженный Артемий Валерьевич, в ответ на что я согласно кивнула.

– После того как Мохов сбежал, я понял, что нужно как можно скорее уезжать отсюда. Но тут меня ждали большие трудности, Софья Федоровна никак не хотела покидать родного дома, как заведенная твердила о том, что Артемий Валерьевич непременно явится за ней.

– О, Соня, я знал, что она никогда не обманет меня. Милая моя возлюбленная, – с умилением пробормотал Бушков.

– Если бы не ее настырное упорство, мы бы уже были за много верст отсюда, – Долинский озлобленно сплюнул на пол и продолжал: – В результате я решил напоить Софью Федоровну и увезти отсюда силой. Дальше вы сами все знаете.

– Вот видите, – раздался из угла глухой голос Феклуши.

– Это барин приказал мне ласточку мою опоить, да и увезти ее потом незнамо куда.

– Молчи, чертова баба! – в гневе заорал Долинский. – У тебя не хуже моего рыльце в пушку. Вы спросите ее, почему она мне на самом деле помогала.

– Т-так, я ведь, – начала заикаться кормилица, глядя на нас затравленным взглядом. – Он угрожал, говорил, прибьет, а тело собакам скормит, даже костей не останется.